Скажем несколько слов о российском благородном сословии. Первые наши «люди меча», о которых известно из древних летописей, вели себя как типичные герои начального типа – резали друг друга, нарушали клятвы, насиловали женщина на глазах у родственников и т.д. Ситуация начала меняться с принятием князем Владимиром Святого Крещения.
О жизни «людей меча» в домонгольскую эпоху мы знаем весьма и весьма мало. Наша аристократия включала в себя три группы – князья рюрикова дома, как высший слой, княжеская дружина, делившаяся на старшую (бояре, вельможи) и младшую (кмети, отроки, детские), и неких загадочных богатырей.
Мы знаем, что рыцарского сословия на Руси не возникло, и идеология рыцарства к нам не проникла. Что тому причиной – Бог весть. Но что было вместо учения о милитас? Информации очень мало, но кое-что узнать можно.
Возьмем «Поучение Владимира Мономаха», уникальный документ, который дает нам возможность увидеть образ «князя идеального» глазами князя вполне реального.
Во-первых, Мономах поучает «страх Божий иметь превыше всего», почитать Господа Бога, Церковь и ее служителей.
Во-вторых, князь призывает учиться военному делу самым настоящим образом, не доверяя помощникам, воеводам и т.д.
В-третьих, государь должен быть милостивым и милосердным, заботиться о сирых и убогих.
В-четвертых, – следить за своей дружиной, потому что если она набедокурит, то ругать будут князя.
Первые три тезиса хорошо укладываются в европейскую традицию христианского рыцарства. Четвертое – не укладывается в силу индивидуализма европейской концепции, где обращение идет непосредственно к воину, а чем он там командует – всей королевской ратью, или одним копьем – не важно.
В труде Мономаха ничего не говориться о личном достоинстве и чести – важнейших понятиях рыцарства. Нет, князь, конечно, призывает соблюдать данные клятвы, даже если они даны поганым, но более общего понятия из частности не выводит. Впрочем, для потомка византийских базилевсов чувство собственного достоинства могло казаться само-собой разумеющимся.
Об этической составляющей мировоззрения наиболее многочисленной группы «людей меча» в древней Руси мы знаем еще меньше. Источники говорят о таких, естественных, для воинов качествах, как храбрость и искусность во владении оружием, но главной добродетелью дружины считалась верность своему сюзерену – князю.
«Князь уже начал, пойдем дружина за князем!»
«Где твоя голова ляжет, там и мы свои сложим»
«Ищут себе чести, а князю славы!»
Конечно, лояльность сеньору вообще и государю в частности была важна и для европейского рыцарства, но там верность обеспечивалась двухсторонним договором, при нарушении которого каждая сторона была свободна от обязательств.
Верность русских дружинников своему князю скорее походит на верность японских самураев своему господину.
О третьей части русского аристократического сословия домонгольской поры – богатырях – мы не знаем почти ничего. Как они назывались на самом деле? Что это было – орден, объединяющий сильнейших бойцов, или некий уровень, достигнутый воином? До нас дошли лишь предания об их героической судьбе и крайне скупые сведения в источниках.
Из преданий следует, помимо обычных добродетелей древнерусского воина – христианской веры, храбрости, умения владеть оружием, - богатыри обладали и развитым чувством собственного достоинства и справедливости. Их отношения с князьями основываются на неких взаимных этически обусловленных обязательствах. Богатырь готов претерпеть от князя гонения и даже заточение, но не должен поступаться тем, что считает справедливым.
Таким образом, мы видим, что и на Руси христианство способствовало смягчению нравов людей меча, но формы этого смягчения были отличными от Европы. Понятие «благородство» не было в ту пору оформлено нашей мыслью.
Монгольское нашествие многое изменило. Чудовищный погром и торжество завоевателей привели к кризису не только государственность, но и национальное сознание. Владыка Серапион Владимирский будет гневно обличать современников, включая и высшие слои общества, за забвение заповедей Божиих.
Вместо князей как совокупности возникла монархическая фигура великого князя, потом царя, который один и мог только быть государем и сосредоточением верности людей меча. Князья пусть и не сразу слились с боярством – бывшим высшим слоем дружины. Сама дружина разрослась многократно, обратившись в слой «служилых людей по отечеству».
На последних принято смотреть с пренебрежением. В самом деле, сравните европейского дворянина, в изящном дублете, брыжжах, тонких облигающих чулках, в берете, украшенным страусовым пером, при шпаге. Говорящим элегантные речи вроде «Когда Вы увидите, как мы деремся под открытым небом под взглядом Господа, то поймете, месье, способны ли мы на то, в чем нас обвиняют». И русского помещика, в тегиляе и железной шапке, при сабле и луке со стрелами, что не знает изящных словес, а порой – и грамоты. Но такой взгляд неверен и неверен благодаря скупости наших источников о XVI веке и более ранних временах. Д.М. Володихин хорошо написал – не добротное архивное покрывало, а жалкие лохмотья покрывают нашу историю.
И все же определенное представление об облике нашей аристократии мы составить можем. Идея службы государю никуда не исчезла, а приобрела новое качество – служат уже не князю, как личному вождю, служат Государю, как олицетворению державы. Если для древнерусского дружинника князь в первую очередь военный вождь, и «без князя дружина плохо билась», то служилый человек мог за всю службу свою ни разу Государя непосредственно и не увидеть.
Сохранилось и развилось понятие о чести. Русский помещик дорожил своей честью не меньше, чем французский шевалье, но в случае угрозы оной, не хватался за саблю, а подавал челобитную о бесчестье. Поединок, как способ решения спора был на Руси известен, но к XVI веку этот обычай почти умер. Обнажить оружие можно только на врага Государя и Христианской веры, но зачем же обращать его на своего, православного? Со своим спор решить лучше в суде. И ведь решали.
Честь остается главным понятием и в нравственном облике аристократа:
«Следует оберегать душевную чистоту и телесное бесстрастье, имея походку кроткую, голос тихий, слово благочинно, пищу и питье не острые; при старших – молчание, перед мудрейшими – послушание, знатным – повиновение, к равным себе и к младшим – искреннюю любовь; нечестивых, плотских, любострастных людей избегать, поменьше говорить да побольше смекать, не дерзить словами, не засиживаться в беседах, не бесчинствовать смехом, стыдливостью украшаться, с распутными бабами не водиться, опустив очи долу, душу возносить горе, избегать прекословия, не стремиться к высокому сану, и ничего не желать, кроме _чести_ от всех». (Домострой)
Сливки аристократии – бывшие князья, к которым добавились высокородные выходцы из Великого княжества Литовского, - далеко не сразу усвоили добродетель повиновения Государю. Они повиновались, но настаивали на уважении своих родовых прав (родовой чести), закрепленных системой местничества. А если власть государя ослабевала, то княжата и вовсе начинали прибирать власть к рукам.
Государю было с ними нелегко, попытка радикально упростить систему привела к опричнине, а в итоге – к Смуте…
XVII век стал веком постепенного слияния всех наших «людей меча» в единую корпорацию, которая в следующем веке стала «благородным сословием».
Новая общность потребовала и нового осмысления своего места в обществе и своей системы ценностей. Тесный опыт общения с европейским дворянством в ходе Северной войны не прошел даром.
Во-первых, образование и культура стали неотделимыми качествами дворянина. Неграмотный лишался прав состояния, невежда -клеймился обществом.
Во-вторых, само понятие «благородство» вошло в круг ценностей русского служилого сословия, более того, само сословие стало называется «благородным».
В-третьих, императоры в силу разных обстоятельств не просто допустили, но прямо поддерживали новую систему ценностей русского дворянства, в том числе и его чувство собственного достоинства.
Создатели этой системы органически соединили традиционно русские представления о службе и верности Государю с европейскими представлениями об образовании и благородстве. Это был тем более легко, что эти представления уже присутствовали негласно в русской традиции, но не были должным образом оформлены.
Важно отметить, что в России никогда не был закрыт доступ в ряды «лучших людей». Петровская «Табель о рангах» и вовсе создала прозрачный и понятный механизм пополнения рядов дворянства за счет энергичных представителей других сословий.
Впрочем, в этом механизме был определенный изъян – он не включал в себя оценку моральных и нравственных качеств новичков. Понятно, что в большинстве случаев этого не требовалось – неофиты с готовностью проникались мировоззрением благородного сословия, но постепенно накапливался и балласт (в основном среди тех, кто получал дворянство на статской службе или в силу образования). Как русские дворяне справились с этой проблемой, нам узнать уже не суждено – наша аристократия была начисто истреблена большевиками.
Отметим, что помимо дворянства в истории России было и еще одно сословие «людей меча» - казачество. Первоначально казаки были людьми разбойными и аморальными. Воровскими и вольными по терминологии русских дьяков. И даже окончательное вступление в состав военных людей русского государства (произошедшее на рубеже XVII – XVIII вв.) не сильно изменило их сущность.
Изменения начались с конца XVIII столетия, а точнее – со времен донского атамана Платова. Именно в то время казачьи чины были включены в табель о рангах, а казачьи офицеры, соответственно, получило права российского дворянства. Хотя весь XIX век казачьи идеологи и подчеркивали коренное различие между казаками и дворянами, но в реальности, проникновение благородного сословия в ряды казачества способствовало изменению нравов и даже морали «вольных людей». Казаки позапрошлого столетия создают свои понятия о чести и благородстве и постепенно распространяют их на все сословие. Поэтому и были столь же беспощадно истреблены коммунистами.
Парадокс – аристократия стимулировала научный, технический и нравственный прогресс европейской цивилизации до такой степени, что оказалась ненужной. Но возможно ли дальнейшее развитие цивилизации на основе посредственности, без выделения лучших людей? Пока на этот вопрос ответить сложно – прошел очень маленький по историческим меркам промежуток – чуть более полувека, а задел, оставленный аристократией в наследство, таков, что техническое и нравственное превосходство цивилизации неоспоримо.
Однако, можно отметить, что страны, где целенаправленно пытались уничтожить аристократию (Франция и СССР) не смотря ни на какие заделы в исторической перспективы проигрывали и проигрывали именно по причине недостаточного качества человеческого материала. Проще говоря, в нужный момент у власти оказывались не самые умные и компетентные люди не самых высоких (мягко скажем) моральных качеств.
Ждет ли такое же остальную Европу, или она разорвет липкую паутину левых ценностей и вернется на путь воссоздания аристократии? Возможности к этому есть – базис европейского общества по-прежнему составляют «честные люди», обыватели с традиционно сильным здравым смыслом и традиционной же моралью. Если судить о европейском обществе не по заголовкам СМИ и речам политиков, а по наблюдениям за тамошней провинцией, то это нетрудно заметить.
Впрочем, что нам до Европы? Наше положение куда хуже, ибо задача воссоздания аристократии в России выглядит, на первый взгляд, и вовсе нерешаемой.
Истребление большевиками благородного сословия в России носило наиболее последовательный и массовый характер. Такого не было даже в самые страшные годы террора французской революции. Большевики были последовательны в реализации принципа построения общества всеобщего равенства, а не просто уничтожили лучших, но и всеми силами старались не допустить их появления заново.
Это было не просто. Появление лучших людей – процесс естественный и неостановимый. Его прервать может только генетическая селекция, но такой технологии Бог в руки коммунистам не дал. Однако, они с последовательным упорством пытались не допустить выделения лучших уже в советском обществе, где таковые не представляли какой-либо политической угрозы. В прекрасном труде С.В. Волкова «Интеллектуальный строй советского общества» подробно описаны действия коммунистов в этом направлении. Красные были готовы на все – падение уровня образования, перепроизводство ненужных специалистов, ухудшение качества управления, лишь бы не допустить появления в обществе лучших. Сама эта возможность пугала их до чрезвычайности. В одном из последних романов братьев Стругацких, посвященных грядущей коммунии, естественное появление лучших людей вызывает катастрофу всей прекрасной утопии, «мира полудня».
В постсоветской России ситуация изменилась. Сейчас выделению аристократии мешают следующие факторы:
- Левые настроения в советской части общества, которой сама мысль о неравенстве людей представляется крайне неприятной;
- Позиция нынешней элиты, проникнутой советскими социальными (но не идеологическими) стереотипами, а кроме того, опасающейся за свое положение в случае появления истинной аристократии;
- Отсутствие в обществе хотя бы реликтовых остатков аристократии прежней. И в России и в эмиграции живут еще потомки некогда славных родов, но первые стали людьми вполне советскими (иначе бы не выжили), а вторые – европейскими, оторванными от страны предков.
- Отсутствие монархии. Это важный фактор, так как отличительной чертой именно русской аристократии было служение Государю как смысл жизни. Умные европейцы сохранили монархию хотя бы как декорацию, что дает возможность молодому испанцу (шведу, англичанину, голландцу и т.д.) присягнуть тому же знамени, что и его предки. Сложнее здесь немцу или австрийцу, но как раз в немецкой истории существует традиция рыцарского служения в составе корпорации-ордена. Нигде в Европе рыцарский орден не имел такого значения как в Германии, и недаром тевтонский черный крест по-прежнему является символом одного из последних прибежищ благородного юнкерства – Бундесвера. Жив и другой оплот германского духа – университеты, которые куда меньше заражены подлыми левыми идеями, чем в соседней Франции.
Чтобы воссоздать традиционную аристократию в России необходимо сначала воссоздать традиционную русскую самодержавную монархию. Но это, в свою очередь, невозможно без значительной трансформации всего русского общества, в том числе, без появления в нем аристократии. Получается замкнутый круг, смириться с которым – значит отказаться от надежд на воссоздание и дальнейшее бытие России.
Конечно, шансы на восстановление русского государства и продолжение русской истории весьма невелики. И те, кто пророчат или прогнозируют скорый ее конец, опираются на весьма весомые и значимые доводы. Остается два выхода – либо попытаться спасти себя и потомство, перебравшись на жительство в более благополучную и перспективную страну вроде САСШ или Сербии, либо все же попытаться сотворить невозможное здесь. Оба выхода лучше тупого прозябания в ожидании неизбежного конца.
Итак, воссоздание аристократии прежнего типа в России невозможно. Но значит ли сие, что невозможно воссоздание аристократии вообще? Процесс выделения лучших людей в обществе неизбежен, а поскольку они не востребуются нынешним российским правящим слоем, то появляется шанс на объединение в новую общность – новую русскую аристократию.
Сейчас можно начертить лишь первые общие контуры создания среды и условий для формирования нового русского аристократического слоя. Они выглядят примитивными (если не сказать убогими), но хотя бы осуществимыми силами общества.
- Поддержка лучших. Советский подход к воспитанию и образованию основан на двух китах – коллективизме и ориентации на худших. Скорость эскадры равна скорости самого медленного корабля, потому преподаватель и воспитатель уделяет особое внимание именно этому «медленному кораблю». А надо, наоборот – уделять внимание самому сильному самому быстрому. Хорошему человеку – помоги.
- Развитие горизонтальных связей. То с чем боролись большевики и продолжают бороться их нынешние наследники. Хотя аристократизм в наших представлениях тесно связан с индивидуализмом, но настоящий аристократ - не одиночка, а часть общности, основанной на свободном союзе с себе подобными. Только в корпорации таковых и способно полноценное развитие аристократа и развитие его лучших качеств. Собери хороших людей вместе и помоги им подружиться, а не можешь – так хотя бы познакомь хороших людей друг с другом.
- Нужна практика общего дела. Горизонтальные связи будут мертвы без участия в совместной деятельности. Только в ходе таковой вырабатывается умение нести ответственность за других, без чего не может быть настоящего аристократа. Раньше это вырабатывала служба. Паллиативом которой в настоящее время может стать общее дело. Хорошие люди должны созидать.
- Культура как принцип. Аристократ не мыслим без культуры и культуры во всем – в одежде, поведении, общении, отношении к искусству и т.д. Хорошие манеры должны быть не неким навыком, задействованным по мере необходимости, но постоянной частью жизни. Хороший человек может матом ругаться, но не может им разговаривать. В том числе и письменно.
- Внимание к физической культуре. Аристократ должен быть сильным. В прямом смысле, в физическом. Спорт должен быть частью образа жизни, но не превращаться в фетиш. Не высокие спортивные достижения, а регулярные занятия ради удовольствия и физической крепости. Виды спорта предпочтительнее индивидуальные. Для мужчин – весьма желательно уметь стрелять и иметь представление о военной подготовке.
- Вкус. Хороший человек должен иметь хороший вкус и понимать искусство. Не знать и почитать некий классический канон (реалистическая живопись, классическая музыка и т.д.), а обладать развитым чувством прекрасного, что невозможно без развития художественных навыков. Вкус развивается из двух составляющих – первоначальной основы и постоянного упражнения. Под основой необходимо понимать наследие, под упражнением – участие в современной жизни.
- Образование. Здесь цель – развитие ума и коммуникаций. Поэтому главный упор должен быть сделан на три направления – история Отечества, иностранные языки (не менее двух европейских, а желательно еще бы и древний), математика. Хороший человек не должен зависеть от т.н. переводчиков, уродующих произведения иностранных авторов, а должен иметь возможность читать их сам. Образования должно включать в себя и географический кругозор. Весьма желательно, чтобы человек побывал на четырех морях России – Белом, Балтийском, Черном, Японском, а также совершил путешествие по Европе и увидел своими глазами такие страны как Германия, Рим, Франция, Греция и Сербия.
Отношение к религии. Хороший человек должен верить в Бога. Русский – быть православным. Религия должна восприниматься как часть личной, индивидуальной жизни. Личный момент должен преобладать над общественным. Участие в религиозных таинствах – по мере личной необходимости. Нет надобности погружаться в приходскую и общинную жизнь с ее интригами, сплетнями, проблемами. Участвовать в церковных делах нужно, но индивидуально, из собственного религиозного чувства, но, не поддаваясь стадному инстинкту. Вера должна в первую очередь сообщать начала нравственные, воспитывать совесть.
Отношение к государству. Нынешняя ситуация двойственна. С одной стороны, мы граждане Российской Федерации и имеем обязательства по отношению к этому государству.
Отношение к левым и красным. Должно быть в духе совершенной нетерпимости. Человек, который в начале XXI века придерживается красных взглядов – либо дурак, либо коммунист=преступник. Левый – это красный, пытающийся прикидываться приличным. Не надо поддерживать его игру и принимать левого человека, за приличного. Терпимость к левизне очень дорого обходится. Ибо леваки всегда поддержат красных, а красные – будут убивать, ибо ни на что иное не способны.
Когда хорошие люди появятся, и их будет больше, они сами выработают форму своего объединения до появления в России Государя. Возможно, это будет нечто вроде рыцарских орденов средневековой Германии, возможно, нечто новое. Но это новое будет.