Как часто бывает, комментируя, я несколько увлекся и предположение историка выдал за обоснование. Впрочем, вот сам текст из книги Вячеслава Козлякова "Марина Мнишек" (ЖЗЛ, Молодая гвардия, М.,2005, с. 180 - 185
Иллюстрации:
""...Здесь самое время вернуться к изображению шатра на "коронационной" картине и "вишневецком" портрете Марины Мнишек. Если предположение о второй присяге верно, то на картине, возможно, изображен ключевой момент в биографии Марины Мнишек - нн переход в Тушинский лагерь. Из самой же картины, подпись на которой говорит о "коронации", видно только, что речь идет о публичном возложении короны на Марину архиепископом греческой церкви. Действие происходит в присутствии гусарских рот и зрителей в польских, русских, немецких и татарских костюмах. Толпа, изображенная вокруг шатра, могла находится отнюдь не на кремлевской площади в Москве, а скорее в Тушине.
Сам шатер и люди вокруг него выписаны с большим количеством подробностей. Присмотримся к ним попристальнее и попробуем отыскать на этой картине соответствия известным нам письменным источникам, рассказывающим о судьбе Марины Мнишек после ее прибытия в Тушино.
Такое соответствие действительно имеется. В поле, оканчивающимся морской бухтой и горами, видна какая-то красная полоса. Разглядывая эту полосу при большом увеличении, можно увидеть, что на полотне изображен марш пехоты в красных одеждах. Именно эта деталь, которую трудно было "домыслить" художнику и невозможно оценить в черно-белых иллюстрациях, находит соответствие в современных источниках. В грамоте Лжедмитрием II гетману Яну Сапеге от 3 сентября 1608 года говориться о том, чтобы тот "оставив при наияснейшей супруге нашей сто гусаров, сто пятигорцев, 200 человек пехоты _в красной одежде_, ехал в лагерь в Тушино. 7(17) сентября Ян Сапега устроил смотр своего войска для "царицы" и, оставив пехоту в ее обохе, со всей конницей пошел под Москву немало обрадовав "царя" Дмитрия. Получается, что именно эта охрана и изображена вокруг шатра! А перед шатром стоит пестрая толпа, в которой по костюмам можно узнать и польского шляхтица, и немца в костюме с брыжами, и москвича в неизменной шубе и почему-то в шлеме. Гусары из охраны Марины Мнишек на "коронационной" картине узнаются легко - это конники, одетые в панцирные доспехи с "крыльями" и вооруженные саблями. Гусарские хоругви везут с собой знамена с "крыжем" (католическим крестом) и другими геральдическими знаками. Совпадение таких деталей трудно назвать случайным - перед нами действительно момент перехода Марины Мнишек в стан второго "царя Дмитрия Ивановича"10 (20)сентября 1608 года. Или, по крайней мере, то как Мнишки хотели представить себе это событие в Речи Посполитой.
.....
Наличие коронационного шатра на фоне "вишневецкого" портрета застравляет, между прочим, еще раз вернуться к известным парным изображеним "императора" Дмитрия и Марины Мнишек.
Благодаря упомянутым выше ссылкам на книгу Александра Гваньини, изданную в Кракове в 1611 году, можно с уверенностью дотировать коронационные полотка, равно как и "круговые" вишневецкие портреты временем не ранее этой даты. Значит, следует несколько по-иному отнестись к тому ктображен на парных портретах. Обоих Дмитриев к тому времени уже не было в живых, а Марина Мнишек по-прежнему находилась в России. Это были явно не портреты с натуры, а лишь памятные изображения. И весь вопрос в том, несли ли они в себе какой-либо актуальный политический посыл или создавались для того, чтобы увековечить яркие страницы рода Мнишков, Тарлов и Вишневецких.
Портрет Марины Мнишек в коронационном платье и с царскими регалиями - короной, державой и скипетром, происходящий из Вишневецкого замка, совпадает по композиции с ее же пардным портретом в полный рост 1606 года, приписываемым кисти льовского художника Шимона Богушевича. Одна из копий этого потрета выставлена сегодя в экспозици королевских комнат Вавельского дворца в Кракове. Парадный портрет был просто скопирован при создании другого, "вишневецкого". На обоих изображениях Марины Мнишек совпадают даже латинские надписи. Только из-за уменьшения "кругового" вишневецкого портрета он стал поясным, а имя "Marianna MNISZCHOWNA" в записи не уместилось в одну строку.
Главной деталью фона на парадном портрете Марины Мнишек "в рост" был ее новый герб. Можно попытаться расшифровать его символику. На красном геральдическом щите изображен черный двуглавый орел, на груди котрого расположен щиток в форме сердца, поделенный на четыре части. Двуглавй орел - это, конечно, герь Московского государства, наследницей которого становилась Марина Мнишек. Четыре родовые эмблемы на щитке - это размещенные по классическим канонам польской геральдики знаки из гербов родитей как отца, так и матери: Мнишков, Тарло, Стадинских и Каменецких. Но самое важное - это то, что в этом гербе была воспроизведена модель герба императора Священной Римской империи, в котором также присутствовали орел и серцевидный щиток с родовым гербом.
......
Когда создавался "вишневецкий" портрет, такие открытые претензии московской "царицы" на императорскую символику были уже, видимо, неуместны. Поэтому герб Марины Мнишек оказался нарисованным лишь наполовину. Исчезли и родовые знаки Каменецких и Стадинских, место которых заняли "страусиные перья" из герба Мнишков и "серебряный топор", указывающий на происхождение матери Марины - Ядвиги Тарло. Зато в качестве фона на портрете появился тот самый шатер, имеющий соответствие на другом, "коронационном" полотне, происходящим из Вишневецкого замка. изображались ли при этом реальные события или "коронация" в шатре всего лишь образ, символизирующий возложение московской короны на Марину Мнишек, - вопрос остается открытым.
Другой "вишневецкий" портрет представляет самозванца "императора Дмитрия" в доспехах. Одной рукой он опирается на стол, на котором лежат рыцарский шлем и корона. Это отличает данный потрет от других современных акварелей и гравюр, на которых "царевич" Дмитрий всегда изображается в гусарской одежде. Фон этой картины не такой "говорящий", как на портрете Марины Мнишек: за спиной московского царя скачут всадники под польскими хоругвями, видны палатки и шатры, поставленные под какой-то крепостью (тушинский лагерь?). Почему-то для этого портрета не использовано никакой другой символики, связанной с триумфом "царевича Дмитрия", который достиг престола своих предков. ....
Может быть все объясняется тем, что это вовсе не Лжедмитрий I, Лжедмитрий II Тушинский вор? У Дмитрия на потрете из Государственного исторического музея нет "фирменной" бородавки на носу, присутствующей на гравюрах, создавашихся в период подготовки к помолвке с Мариной в Кракове в 1605 году. Между тем самозванец изображен на упомянутом портрете той самой стороной лица, где бородавка должна была быть! Что же заставляет нас тогда путать двух "императорв Дмитриев"? Возможно, то же, что и их современников, то есть их внешнее сходство - физическая основа любого самозванчества. ""
А.